- Учитель, расскажи, откуда появились гномы? – молодой гном, задавший этот вопрос, поудобнее уселся на круглый валун в предвкушение интересной истории.
- Эхх-эх-эх… ишь ты, растешь! – прокряхтел старик, - Родной историей заинтересовался? Молодец! Ладно, я расскажу тебе о Махале – создателе гномов. История эта записана в древнейших эльфийских летописях, но им верить нельзя: мало ли что там эти остроухие наврали да приукрасили. Я же врать не буду, расскажу лишь то, что слышал сам.

«Говорят, что первых гномов создал Ауле во тьме Средиземья. Столь сильно желал он иметь учеников, кому мог бы передать свои знания и ремесла, что не по силам ему было ждать исполнения замыслов Илуватара. И Ауле сотворил гномов - такими, каковы они и сегодня, потому что неведом ему был облик Детей, которые должны были прийти в наш мир. И же¬лал Ауле, чтоб они были сильны и неутомимы. Но, боясь, что прочие валары будут завидовать, либо чего хуже позаимствуют его работу, делал ее втайне и создал Семерых Праотцев Гномов в под¬горном чертоге в Средиземье.

Но Илуватар было ведомо все, и, поговаривают, что в тот самый час, когда труд Ауле был окончен, Илуватар обратился к нему:

- Ну и что же ты сделал? Ты зачем против отчего замысла пошел? Неужели хочешь вторым Мелькором стать? Знаю я, что вы с ним друзья… Разве не знал ты, что создания рук твоих все равно не смогут жить самостоятельно и двигаться будут только, когда ты этого пожелаешь, в другое же время будут стоять как статуи. Этого ли хотел ты?

И ответил коленопреклоненный Ауле:

- Прости меня, о Великий! Не знал я об этом. Видел я, что в Арде много места и много созданий могло бы жить на ней - однако она почти пуста и бесплод¬на. И в нетерпении своем я впал в безумие. Что мне теперь сделать, чтобы ты более не гневался на меня? Хочешь, я их уничтожу?

И Ауле схватил огромный молот, чтобы разбить гномов и выказать свое рвение перед Всевышним. Но Илуватар увидел смирение Ауле и сжалился над ним; а гномы испугались и увернулись от молота, и, склонив головы, взмолились о милосер¬дии. Тогда молвил Илуватар:

- Ладно, будем считать, что их сделал я: я ж им жизнь дал! Так пусть живут теперь своей волей и говорят собственными голосами! Только уговор такой: не потерплю я, чтобы эти существа пришли прежде, чем Первородные моей мечты. Спать им отныне во тьме под камнями, и не выйти из-под них, покуда на Земле не пробудятся Первородные; а до тех пор ты за ними следи, раз напакостил. И пусть ожидание пока
жется вам долгим.

И подумал Илуватар: «Даааа… и как же я раньше не догадался: на земле целых два народа поселить решил, а под землей никого? Так, теперь надо кого-то в воздух поместить или под воду? Впрочем, выдумывать мне лень – все равно, кто-нибудь из валаров что-нибудь да придумает – а потом появлюсь я и милостиво приму в дар целый народец». Довольный своим решением Всевышний махнул рукой, и сводный хор айнур грянул песнь, разливавшуюся по всему мирозданию.

После разговора с Всевышним взял Ауле Семерых Праотцев Гномов и отвел их в дальние и темные места, и уложил на покой; а после вернулся в Валинор, где его уже поджидала разгневанная супруга:

- Ты вообще, зачем за этот эксперимент сел? Мало тебе было работы? Обтачивал бы камешки свои. Но нет! Решил с Илуватаром сравниться – своих существ создать! Ну создал – причем как всегда - глупо и бездарно!
- Эру конечно милостив: и тебя простил и Детям страшным твоим жизнь дал... Но так как ты свои замыслы от меня утаил, Дети твои не будут любить того, что люблю я. Им, как и тебе - их отцу, - будут милее дела собственных рук. Будут они, как и ты, строить под землей - и не замечать того, что растет и живет на ней. Не одно дерево ранят удары их безжалостного железа.

Ауле повернулся к Йаванне и ответил:

- Что ты все на моих Детей сваливаешь? Это же можно сказать и о Детях Илуватара: нужно же им будет что-то есть и из чего-то строить! Наверняка превосходство Детей Эру будет большим, и будут пользо¬ваться они всем, что есть в Арде, - хотя, наверное, не без почтения и благодарности.
- Если только Мелькор не затемнит их сердца, — молвила Йаванна и разревелась.
Кузнец же злобно сплюнул, выругался и захлопнул дверь своей мастерской.

Тем временем заплаканная Йаванна побежала жаловаться Манвэ, восседавшему на троне.

- Владыка Арды, неужели будет так, как Ауле сказал мне, что Дети, когда придут, будут властвовать над созданиями моих рук и делать с ними, что хотят?
- Ну да, - отвечал Манвэ. - А как ты хотела? И вообще, почему ты спра¬шиваешь об этом?

Йаванне снова захотелось разреветься, но она подумала, что это будет неприлично, а потому сделала вид, что задумалась:

Манвэ замолчал, пытаясь понять слова Йаванны, но не смог придумать ничего лучше, как закрыть глаза, сделав вид, что советуется с Всевышним. Когда Манвэ очнулся и вновь сошел к Йаванне, он сказал ей:
- Мы тут кое с кем посовещались, и кое-кто мне сказал свое слово: «Я все знаю и все вижу, так и вы знайте же: когда Дети проснутся, сбудутся думы Йаванны, и из¬далека соберутся духи, и поселятся в некоторых кэлвар и олвар - и их будут почитать и бояться их праведного гнева. Но это только на время: покуда Первородные сильны, а Последыши юны».

«Так»,- подумал Манве – «Взял на себя заботу о лишних ртах…» - и тут же продолжил:
- Ты знаешь, Йаванна, мы же вместе пели Песнь! И думы наши потому одинаковы: я тоже об этом думал, поэтому, согласно воли Илуватара, еще до прихода Детей взлетят на сильных, как ветер, кры¬льях Орлы Западных Владык.

Тогда Йаванна возрадовалась и встала; и, протянув к небесам руки, воскликнула:
- Высоко поднимутся деревья Кементари, чтобы Орлы могли поселиться там!

Но Манвэ тоже встал, и казалось, стоит он на такой высоте, что голос его спускается к Йаванне, как горный ветер в долину:
- Ну уж нет, - промолвил он, - Хватит с тебя и Пастырей Дерев в лесах. Ишь чего захотела! Лишь деревья Ауле будут достаточно высоки. В горах станут гнездиться Орлы и внимать голоса тех, кто взывает к нам.
А за пределами Арды Элу Илуватар сказал сам себе:

- Ну, все как я и говорил, - сами выдумали! Во всем, однако, моя воля! - и, махнув рукой в знак окончания песнопения, отправился на покой.

Когда Йаванна вернулась к Ауле.

- Эру щедр, - молвила она. - Теперь остерегутся твои Дети! Ибо в лесах будет жить сила, чей гнев они пробудят к великой опасности для себя.
- Ха! И все же им понадобится дерево, - сказал Ауле и повернулся к своей работе.

Ауле сделал гномов по своему подобию: очень сильными и выносливыми. Они тверды, как камень, стойки, скоры на дружбу и вражду и выносят тяжкий труд, голод и телесные раны лучше, чем все иные владеющие даром речи народы; живут они долго, много дольше людей - но не вечно. Глупенькие эльфы до сих пор думают, что, умерев, гномы возвращаются в землю и в камни, из которых созданы; но гномы-то знают, что Махал заботится о них и собирает в Мандосе, в отдельном чертоге. И еще говорят, что Семь Праотцев Гномов возвращаются в жизнь в своих потомках, принимая свои древние имена».

- Теперь ты видишь, - произнес Нейтан, - что каждый валар заботился только о своих творениях. Они столь же эгоистичны, как и их Дети. Боги - пример для своих последователей: многие народы поступают так же, как и они:

Когда эльфы бьются с орками, им нужны гномские секиры. Их посланцы тут как тут: зовут, стращают нашествием Великой Тьмы. А как только дело закончено – снова расстреливают из луков дварфских лесорубов.
И одни только потомки Дарина, живущие под землей, работают на поверхностников, не покладая рук: куют им оружие, делают драгоценные вещи, шлют войска, забывая о том, что в первую очередь надо заботиться о своем племени.

- Учитель, ты никогда не рассказывал мне о моих предках! – сказал молодой гном, отрывая голову от массивной книги, облеченной в кожаный переплет.
- О! Это похвальное стремление, мой юный друг, - узнать побольше о своих, так сказать, корнях, - глаза педагога зажглись двумя искорками, - У всего есть корни: у гор, у людей, у гномов – и мы должны помнить о деяниях наших предков, дабы не повторять более их ошибок… Да…., - протянул Нейтан, задумавшись, - Пожалуй, я расскажу тебе о твоем прапрапрадеде Троре.

«Ты уже знаешь, что после падения Мории и воцарении там Барлога, гномам пришлось уйти из своего древнего царства. И часть их, потомки Дарина, создали новое, в недрах Одинокой Горы, что возвышается над Долгим озером далеко на востоке.
Но весть о богатствах Подгорного королевства разнеслась по всему миру и дошла до ушей драконов. Уж во всяком случае, самый матерый из них, Смог Ужасный не мог оставить этой новости без своего внимания. Смог внезапно напал на королевство Трора, он приземлился на верхушке Горы и пополз к воротам Царства, сметая все на своем пути. Находившиеся в соседнем людском городе Дэйле гномы попытались уговорить тамошнего короля помочь гномам: объединиться и убить дракона. Однако, людской монарх не захотел посылать свою дружину на бой. Трудно сказать, чем он тогда руководствовался: страх ли охватил его душу, или он решил, что гномы справятся сами, или он хотел дождаться исхода боя - уничтожить выживших и завладеть сокровищами Трора? Но в любом случае, он не помог своему союзнику, предал его - запомни, многие люди, к сожалению, трусливы и лживы. Они ценят только свое благополучие и берутся за оружие только, когда опасность угрожает их богатству.
Дракон же вполз в главные ворота, сжигая все и вся на своем пути. Правда, твоим предкам удалось спастись через секретный выход. Но Смог не зря носил прозвище Ужасного, за короткое время он уничтожил целый край, опустошил и превратил в развалины ближайший к Эребору город Дейл. Да, не суждено было сбыться планам людского князька. Люди бежали, а дракон заполз в Гору и залег там на груде сокровищ в Большом Зале. Большинство уцелевших гномов ушло на северо-восток, в Железный кряж. Но твой прапрадед с остатками своей семьи, горсткой соплеменников и друзей отправился на юг и много лет скитался. Когда он был королем - его принимали и почитали: еще бы! Оружие из-под Горы славилось по всему Средиземью. Но, будучи старым, нищим и отчаявшимся, он был никому не нужен: ни людям, которым он ковал доспехи, ни эльфам, которым его народ мастерил ярчайшие драгоценности. Где была их забота и поддержка в долгие годы скитаний?
Трор отдал сыну единственную великую ценность, которой еще владел: последнее из Семи Гномьих Колец, позвал за собой «верного друга» Нара и ушел в последнее путешествие, сказав на прощание Трайну такие слова:
- Может быть, с помощью этого Кольца ты начнешь приумножать богатство, хотя это кажется маловероятным: ведь для того, чтобы золото приумножить, надо его сначала иметь.
- Отец, уж не в Эребор ли ты собрался? - спросил Трайн.
- В моем возрасте это было бы бесполезно, - ответил Трор. - Мстить Смогу я завещаю тебе и твоим сыновьям. Меня измучили нищета и унижение перед людьми. Попробую поискать лучшей доли.

В один из дней из ворот вышли орки - они несли тело мертвого короля. Ты знаешь о существовании множества орочьих племен: они постоянно воюют друг с другом и трудно сказать – стал ли твой прапрапрадед жертвой какой-нибудь очередной разборки или сказал ненужное слово. Так или иначе, орки вынесли тело на поверхность и оставили там. Трусливый Нар побоялся подойти к трупу, испугавшись, что убьют и его, он придумал историю, которую рассказал другим гномам. Из разговоров орков он выяснил имя их вождя, Азога, и сочинил рассказ о том, как он поставил клеймо на отрубленной голове Трора, дескать, оно было выжжено рунами, которые гномы умели читать.

Да, с тех пор это имя осталось навеки выжженным в сердце Нара и в сердцах всех гномов. Нар сказал, что хотел взять с собой хотя бы голову, но Азог остановил его, бросив в лицо кошелек с деньгами. Но орки не делали этого, не рубили они тело твоего предка – черное воронье склевало его потому, что бросил его подлый трус Нар, предал и оклеветал орков. Ибо знал, что поверит Трайн, сын Трора его рассказу. Трайн сначала рыдал и рвал бороду, потом сел, замолчал и не произносил ни слова семь дней. Наконец он встал, обратился к родным и друзьям и сказал:
- Это стерпеть нельзя!

Так началась война гномов с орками, долгая и кровавая, которая велась в основном под землей. Война из-за ложного обвинения, из-за навета.

Трайн сразу же разослал гонцов во все стороны света с вестью о судьбе старого короля, но только через три года гномы смогли подготовиться к войне. Племя Дарина выставило войско, к которому присоединились многочисленные отряды потомков других шести Отцов племени, ибо оскорбление, якобы нанесенное потомку Старейшего Отца, привело в ярость всех гномов. Когда все было готово, войско гномов двинулось в путь, сокрушая орочьи укрепления от горы Гундабад до долины Ирисов. Сражения велись в основном в рудниках и шахтах. Обе воюющие стороны сражались беспощадно, темные ночи и ясные дни приносили жестокости и смерть. Гномы побеждали, потому что были мужественны, и броня их была крепка, и страшный гнев горел в их сердцах. Но и орки не сдавались без боя - народ воинов, достойный, как враги, уважения. Порой думаешь: если бы орки и гномы не ссорились – они смогли бы… Впрочем, причина их конфликтов проста. Эльфы и люди не дают оркам жить на поверхности – они воюют с ними, считая их злом, истребляют их женщин и детей. Орки вынуждены уходить под землю, где сталкиваются с гномами, которые не совсем рады пришельцам. Так что кто виноват больше: тот, кого понуждают или тот, кто понуждает - вопрос, на который ты должен ответить сам.

В конце концов, орки со всех земель побежали спасаться в Морию, а войско гномов в преследовании их дошло до Азанулбизара. Это была большая долина между отрогами гор, над озером Келед Зарам. Некогда эта местность входила в королевство Казад Дум. Когда гномы увидели в горной стене отворенные ворота своей древней богатой страны, громкий крик вырвался из всех уст одновременно и прозвучал, как гром. Над воротами стояли враги, из ворот тоже высыпало множество орков, которые по приказу Азога готовились к последней, решающей битве с оккупантами.

Сначала судьба не благоприятствовала гномам. День был зимний, холодный и сумрачный, поэтому орки смело нападали, кроме того, у них было численное превосходство и более удобная позиция. Так началась Битва в Азанулбизаре, при воспоминании о которой и орки, и гномы плачут. Удар передового отряда, который повел в атаку сам Трайн, орки отбили, гномы понесли тяжелые потери. Трайну пришлось отступить в лес, который тогда рос еще по берегам Зеркального озера. При отступлении погиб его сын Фрерин, троюродный брат Фундин и многие другие, а сам Трайн и Торин были ранены. Говорят, именно тогда Торин, отбросив разбитый щит, срубил топором дубовый сук и заслонялся им от ударов, а также наносил им удары. С того времени он получил прозвище "Дубощит".

Они бросились друг на друга. Наин почти ослеп от гнева и успел устать в сражении. Азог, дикий, гибкий, дрался, как зверь. Наин, собрав последние силы, взмахнул секирой, но Азог уклонился и, отскочив в сторону, лягнул Наина сапогом по ноге. Наин споткнулся, а его секира ударила по камню и дала трещину. Азог молниеносно рубанул топором. Наплечник гнома он не пробил, но сломал Наину шею, и тот упал замертво. Азог расхохотался, задрал голову, хотел что-то победное прокричать, но голос замер у него в горле. Ибо он увидел, как его солдаты отступают по всей долине, как пробиваются вперед гномы, устилая поле битвы трупами своих врагов, как почти все его гвардейцы уже лежат бездыханными на земле, а остатки войска отступают на юг.

Тут к нему со спины подоспел гном с окровавленным топором в руке. Это был Даин Железный Сапог, сын Наина. Он настиг Азога у самого входа, страшным ударом убил его на месте и тут же отрубил ему голову. Великую славу дал этот подвиг Даину, если можно назвать подвигом удар со спины. Ему предстояла долгая жизнь и еще много битв. Он погиб в Войне за Кольцо, когда был уже стар.

Итак, битва закончилась победой. Оставшиеся в живых гномы собрались в долине Азанулбизар. Голову Азога вздели на кол и вложили в мертвую пасть кошель с несколькими монетами так, как он казнил Трора, хотя, конечно же, никто не знал, что это была ложь. В ночь после битвы не было ни пира, ни песен, потому что погибших было больше, чем можно оплакать. Только половина сражавшихся еще держалась на ногах или могла надеяться, что не умрет от ран. Наутро Трайн обратился с речью к своим воинам.
Он сам потерял один глаз и сильно хромал, но сказал:
- Мы победили, братья. Кхазад Дум наш.
Ему ответили:
- Ты наследник Дарина и даже одним глазом должен видеть лучше. Мы шли на эту войну, чтобы отомстить, и мы отомстили. Но победа горька. И если это вообще победа, у нас не хватит рук ее удержать.
Те, которые не принадлежали к племени Дарина, говорили:
- Казад Дум не был домом наших отцов. Что нам до него, если здесь нет богатой добычи? Если нам не заплатят за пролитую кровь, у нас остается одно желание: поскорее вернуться домой.

Даже среди других племен гномов всегда царило желание защищать свои, личные интересы. Никто не решился войти в Кхазад Дум. Так после битвы в долине Азанулбизар гномы снова разошлись в разные стороны. Но сначала они с большим трудом собрали и поделили между собой целое оружие всех павших, чтобы орки не могли его собрать, если придут. Рассказывали, что каждый гном, возвращавшийся из того похода, сгибался под тяжестью двойного вооружения. Потом они разложили множество костров и сожгли тела убитых собратьев. Для этого им пришлось срубить все деревья в долине, которая с тех пор осталась навсегда безлесной и бесплодной. Рассказывают, что дым тогда видели даже в Лориэне. Гномы с тяжестью в душе должны были поступить так со своими убитыми. Ты знаешь, что обычно мертвых гномов хоронят в гробницах из камня, но это было бы долго. Закапывать мертвых - тоже не было принято.

Им пришлось предать огню дорогие останки, чтобы не оставлять их на корм стервятникам. Память погибших в Азанулбизаре они чтят до сих пор, и многие дварфы гордятся "сожженными" предками; когда о прадеде произносится это слово, все понимают, как много оно значит. Когда от страшных костров остался только пепел, союзники Трайна разбрелись по своим горам. Даин Железный Сапог повел племя своего отца назад в Железный кряж…

- Учитель! Что я должен понять из всей этой истории?
- То, что ты можешь положиться только на самого себя.